Часть 2. ПРЕМЬЕРА близко!

(АНОНС от драматурга)

Дмитрий Минчёнок

НОЧЬ РОГОНОСЦА

Или чего не хранит наша память.

Каждый раз, когда мы переносимся в эпоху, которая отстоит от нашей не на один десяток лет, мы сталкиваемся с эффектом отстранения. Не время отделяет нас от прошлого – пространство. Это парадокс. Чем дальше мы идем, тем реальнее оказываемся в прошлом. Время преодолеваемо. Преодолеваемо нашим сердцем. И поиском. Надо только найти дверь, и отворить. Ключ - любопытство.

Эпоха Пушкина – как эпоха родителей – иногда скучна, иногда загадочна. Мы уже не понимаем ни того, что двигало теми, кто был ровесниками ветхой истории, ни того, как они любили. Гениев это касается в последнюю очередь, ибо они – первые  - в очереди за новизной.

Каждый из нас в школе выжигал глазами строчки Пушкина, учил, не запоминал, но сохранял где-то в подкорке слова о «чудном мгновении», но наряду с этим, уверен, запомнил связанное с Пушкиным имя, напоминающее мебельный гарнитур: БУЛ-ГА-РИН.

Вроде бактерии, к которой опасно приближаться. Но в то же время и реальный человек. Кем он был? Детская память подсказывает первое – враг, враг Пушкина. И этого достаточно, чтобы отойти в сторону, брезгливо покоситься, оскорбить, забыть и… вдруг заинтересоваться. За что этот ничтожный Булгарин стал врагом Пушкина? Десятки неприятных вопросов, как осы начинают жужжать в мозгу. Чтобы заслужить ненависть Пушкина нельзя быть самому мелочью. Гений, если Пушкин действительно гений, не мог ополчиться на то-то ему несоразмерное. Вот здесь и возникают первые открытия. Значит, Булгарин был заметной фигурой своей эпохи? Но тогда почему мы о нем ничего не знаем. Кто о нем умалчивал? Профанство ученых, глупость общественного мнения, заговор историков - что? И чем он заслужил публичную порку нашей эпохи? И тут-то и начинается самое интересное. Все намного таинственней…

Оказывается, Фаддей Булгарин при жизни был более популярен, чем Пушкин. Простой пример, журнал «Современник», который Пушкин основал в зените своей славы, имел не больше 400 подписчиков. Романы Булгарина продавались тиражом три и более тысяч экземпляров. Стихи и повести Пушкина при жизни в Европе не переводились, у Булгарина - были переводы на пять или шесть языков. Газета им издаваемая на протяжении десятков лет была самой популярной в России.

Так что же так бесило Пушкина? Неужели зависть? От этой мысли становится не хорошо. Ему, написавшему христианскую драму о зависти «Моцарт и Сальери», можно ли было завидовать другим? Или мы совершенно исказили образ Пушкина, превратили его в богочеловека, отказав в простом человеческом праве быть человеком со всеми слабостями. Ответ – ДА, в эпоху атеизма, мы подменили Христа - им. Заменили как куклу. Возвели на ступень абсолютного пьедестала, и сделали - скучным. И это наша вина. Пушкин – живой, и если так, то «ничто человеческое»…

Напомню две эпиграммы о Булгарине, сочиненные Пушкиным.

«Не то беда, что ты поляк:

Костюшко – (это Пушкин о «враге России», борце за освобождение Польши) лях, Мицкевич (это собрат по цеху, поэт, более того, обласканный светом Петербурга) - лях!

Пожалуй, будь себе татарин,

И тут не вижу я стыда;

Будь жид — и это не беда;

Беда, что ты Видок Фиглярин.

(Видок Фиглярин – это уже интересно. Кто это?)

И вторая:

Не то беда, Авдей Флюгарин,

 (ага, флюгер, тот что вертится по ветру) 

Что родом ты не русский барин,

(нищий) 

Что на Парнасе ты цыган,

(что за Парнас и в каком смысле - цыган?)

Что в свете ты Видок Фиглярин:

Беда, что скучен твой роман.

(это Пушкин считал более обидной.)

Обе эти эпиграммы ни о чем не говорят большинству наших читателей. Меж тем расшифровать их можно. Фаддей Булгарин был видным польским шляхтичем, отец его принадлежал к польской аристократии, что Пушкин отметил туманной фразой: «Не то беда Авдей Флюгарин, что родом ты не русский барин…» - что надо понимать, что только своей верткостью с сильными мира сего, он – Фаддей, заслужил почести от наших сильных мира сего». Далее наше вульгарное сознание фиксирует, как положено, внимание на «барине», намекая, что аристократ Пушкин глумится над Булгариным, потому что тот выскочка, но тут и начинаются откровения истории, и ощущение от пушкинской эпиграммы, что это – «напраслина».

По древности рода Булгарин был никак не менее родовит, чем род Пушкиных. Они вели свое родство от булгар, тех самых народов, которые позже были названы «волжскими татарами». По крови – поляк, он должен был жить в столице России с постоянной оглядкой и страхом на секретные службы, как бы его не сослали в Сибирь, как бунтовщика, радетеля за свободу, оккупированной Австрией, Пруссией и Россией – Польши. Отец Булгарина был сподвижником повстанца Костюшко, борца за национальную независимость Польши. Пушкин своей эпиграммой словно бы пеняет Булгарину за то, что тот слаб духом, не стал борцом, как отец - не пошел воевать за свободу Польши… Мысль сама по себе «пошло-романтическая», типа, ты - плох, потому что не позабавил нас своей бессмысленной бузой. Второе обвинение – не Видок! Кто такой Видок? Советская критика пишет – агент охранки. Полная чушь! Видок был француз, основатель знаменитого сыскного полицейского департамента по борьбе с грабителями – Сюртэ. Это финал карьеры. Начинал он как грабитель. И в этом смысле его биография – сенсация. Француз Видок во Франции эпохи Наполеона, стал знаменит, как грабитель с большой дороги, который неожиданно стал врагом грабителем, основал первую криминальную полицию Франции, и возглавил первое национальное управление по борьбе с криминалом. Вот, что имеет Пушкин, говоря про Булгарина: вместо того, чтобы следовать голосу своей крови, и быть тем, кем был твой отец, ты переметнулся в стан его врагов, и стал служить врагам своего отца. Это, с точки зрения благородства – непростительно. Это – уже свойство черни.

Пушкин пытается дискредитировать Булгарина, кляузничая, что его лояльность царю - мнимая. Вот Видок был настоящим… А Булгарин - фиглярин – то есть притворяется. Почему Булгарин претворяется, Пушкин это не объясняет, но обвиняет, что его служение России – неискреннее. Наверное, это и было самым щекотливым в этой эпиграмме. Из колкой эпиграммы на человека Булгарина, она превратилась в некрасивый донос на неблагонадежного поляка Булгарина. Донос - властям. Ибо распространялась она по салонам, которые эти сами власти, точнее их жены, держали. Пушкин не мог не знать, что Булгарин все время ходит по острию ножа, как поляк, сын мятежного польского генерала. Так что, Пушкин обвиняет Булгарина в неискреннему служению русской идеей, процветанию – России. Он уверен – приспосабливается. Это в отличие от Пушкина, который все время этой самой власти - дерзит. Дерзит, и не видит, что эта власть его никак не трогает. Те, кто эту власть «лижут» – вызывают у Пушкина насмешку, и скрытую похвальбу самому себе. Смотрите, мол, какой я дерзкий.

В следующей эпиграмме, он уже говорит, что и голос крови в теле его врага- Булгарина – его на самом деле не трогает. Не то страшно, что он поляк, он мог бы быть хоть иудеем. Плохо то, что романы Булгарины – скучны. И вот здесь Пушкин проговаривается. Он хочет уязвить Фаддея. Да весь твой успех - только у черни. Для думающего человека – ты скучен.

Может быть, Пушкин тут и прав! Булгарин - певица Мадонна русской литературы. Ее Майкл Джексон, кумир. Ее Дарья Донцова. Он действительно понятен и любим массами.

А Пушкин – он элитарен. И в этой звонкой пощечине – «скучно» проскальзывает зависть к успеху Булгарина на рынке. Пушкин прямо кричит: сам дурак! И пусть что успешен, зато скучен. Что тут поделаешь. Он – человек. За что ругать его. Кто из нас свободен от обид? От того, что общество признает не нас?

Почти все, что имел в виду Пушкин, сейчас стерто, затушевано, между тем, в свое время именно это было главным. Поэтому и остр вопрос: что стоит за гневом Пушкина? Кем был этот Булгарин?

Наша пьеса – об этом. О поиске истины теми, кому судьба выдала, как бонус, титул потомков, в надежде на то, что они во всем разберутся. Но чтобы разобраться, придется столкнуться с тайнами, пройти через опасности и вдруг выяснить одну сумасшедшую истину: Если бы Булгарин, а не Пушкин принял восстание декабристов, если бы Булгарин, а не Пушкин писал колкие эпиграммы про власть, глядишь, сейчас бы мы учили в школе его произведения, и вместо «Я помню чудное мгновение» повторяли бы в прозе:

« ...Солнце скрылось за небосклоном, и ночь одевала мраком город, над которым вился туман и, подымаясь, исчезал в лучах. О, если б все дурные желания испарялись ежедневно из больших городов, и любовь к человечеству освежала сердце вместе с благодатною росой! Но природа отдыхает и очищается, а злому человеку нет отдыха, нет освежения. Чертополох сидел в мрачной задумчивости на высокой горе и вперял взоры в город, как будто хотел его поглотить. Наконец здания скрылись в темноте, и Чертополох все сидел и думал. "Все для меня исчезло в здешнем мире! -- воскликнул он: -- черт меня возьми!»